Марта утверждала, что в доме всегда должен быть мускатный орех, сливочное масло и белая мука. Мол, у кого дома есть эти продукты, тот не умрет от голода. Марта безропотно терла на старой железной терке твердые шарики мускатного ореха, мыла посуду, готовила еду и возилась с половыми тряпками, чтобы поберечь мои некрасивые, исцарапанные металлами и покрытые едва заживающими ожогами руки. И вопреки всему оставалась похожей на утренний, едва распустившийся, цветок мака. Мы были так несходны внешне, что когда мы стояли, взявшись за руки, напротив маминого трюмо, в зеркале отражалась только одна из нас. Марта любила расчесывать мои спутанные волосы и наносить мне на лицо особые кремы, по ее словам предотвращающие старение. Непонятно, где она всему этому научилась, дни напролет взбивая сливочный крем и посыпая торты шоколадной стружкой. Булочнику пришлось завесить окна своей пекарни плотными занавесками, чтобы на улице не собиралась толпа, глазеющая на то, как Марта размешивает по часовой стрелке медленно поднимающиеся сливки. Я не знаю, что сводило мужчин с ума: Мартины торты или медленные, точные движения ее красивых рук. Булочник бессовестно пользовался Мартиной красотой - некоторым особенно щедрым покупателям он позволял зайти в святое святых пекарни и вблизи понаблюдать за Мартой, под тем предлогом, что они постигают секреты производства. Они напрасно теряли время: молодые романтики рано или поздно отправлялись искать себе другой предмет воздыханий, престарелые сладострастцы возвращались в семью, а Марта продолжала делить со мной скромную детскую спальню, вторгаясь в мой сон своими странными снами.

Текст: Вера Ковалева из сказки "Дерево Марты"